- Печальна участь рудознатцев, что в пустыне век свой коротают, - прочувствованно произнес Кадавр, вплывая в "Кофейник". - В юдоли скорби лучик света, что ядерная боеголовка в центре города в выходной день. А я в "Кофейнике" кадушка горецвета и горе тем, кто этот цвет сорвет, - величественно опустился за один из столиков, подальше от входа. - Так напои же кофием блаженным истосковавшийся по кофеину с молоком сосуд, о, мудрый хранитель зерен!
Кадавр сегодня неприлично разговорчив. С самого утра у него очень странное настроение, словно в ожидании хорошей встречи. Или какого-нибудь еще знаменательного события. Он цветаст - сегодня цветы искусственные и живые перемешиваются, увивают его плечи, шею, одежду, обрамляют лицо и путаются в волосах. На волне такого настроения он даже сменил узор на лице и кистях.
В "Кофейник" его привело желание перекинуться несколькими словами со знакомыми. Или же просто насладиться приглушенностью света, завитками дыма, музыкой и запахом свежесваренного кофе и душистого чая.
Он ждал всех и никого. Блаженное состояние.

- Хоть и Кадавр, а щебечешь, как самая болтливая из чаек.
- То отклик нашей дружбы, Чайка, - благосклонно улыбается. А вдобавок еще и кофе свой получает, и булочку с корицей. - Внемли же цветку, что покинул родную кадушку, дабы посвятить неофитов в отблески мудрости тех, что уже отцвели, - невозмутимо, впрочем не менее одухотворенно, ответил Кадавр и сделал глоток кофе. - Будешь кофе? Я ликером поделюсь, - вспомнив о ликере, который только вчера прошел испытание и был признан достойным для употребления. Плеснул в свой кофе немного ликера с горьковатым запахом то ли полыни, то ли кожуры грецкого ореха. - А пока ты занят выбором угощаться ли моим ликером, я поведаю тебе отчего я так говорлив, - разболтал ликер в кофе и сделал небольшой глоток, чтобы смочить горло. - Цветы шепчут о том, что Дом замер в ожидании. В Гнездовище сладкое предвкушение события. Ветра Оттуда доносят обрывки предсказаний, которые предстоит разгадать таким как ты, о, доблестнейший из пятипалых птиц. К примеру, Чернолесье шепчет о том, что Дом ждет гостя и гость этот очень дорог для него. А Железный Город звенит о том, что случится что-то такое от чего появится нечто очень важное и бесценное. Вещий Кактус сегодня видел сон о том, как Дом поднимается на ноги и бредет в степь, напевая при этом "Ой, чий то кінь стоїть". Как тебе такие новости, Чайка? - притих и сделал еще глоток кофе. Прикрыл глаза, нащупал сигареты и зажигалку, закурил и откинулся на спинку стула.

Кадавр щедро плеснул ликера в чашку Чайки. Такие вещи не терпят жадности. Их должно быть вдоволь, особенно, когда за стол подсаживается такой собеседник. У цветочного мальчишки имелись свои представления о том, как следует обращаться с людьми, которые преодолевают туманную завесу. И он неукоснительно следовал этим представлениям.
- Нам посылают тайны? То есть, тебе посылают тайны для моих ушей?
- Разве достоин смертный цветок столь высокой чести, как принимать чужие тайны? - прищуривается и поднимает взгляд на Чайку. Взгляд испытующий и дающийся с немалым трудом. Не  потому что смотреть на Лога сложно или неприятно. Такие мелочи Кадавра никогда не волновали. Но смотреть глаза в глаза было практически мучительно больно. Неровен час бельмо проклятое проступит или Кадавр провалится в чужой мир. Но вопрос требовал взгляда, а ответ Чайки решит несуществующую проблему выбора - для его ли ушей тайна.
"Достойнейший из Бандерлогов, вольно ли тебе ответить верно на столь немудреный вопрос? Не промахнись, Чайка. Иначе будешь потом локти кусать от того, что такой тайной завладеет кто-то другой."
Подобный подход не был прихотью Кадавра. Это была традиция. Столь же древняя, как традиция платить за информацию. Можно обойтись и без нее, но это признак дурного тона и невоспитанности. И Ворон, и Бандерлог отлично это понимали.

Чайка задумался. Некоторое время он вдумчиво слюнявил длинную прядь волос, покусывал ее и хмурился.
Он никогда не был ни словоохотливым, ни красноречивым. Слова давались ему с трудом и нехотя, так, будто каждое из них по меньшей мере заложник и жертва изнасилования. Вот и сейчас эти жертвы неторопливо и оказывая все возможное сопротивление скапливались в голове.
Появление Лилит несколько отвлекло его от раздумий.
Странная девушка. Одновременно притягивающая и настораживающая. Будто у этой - обязательно найдется бритва в рукаве или кармане, и в случае одной ей понятной необходимости, Лилит, глядя тебе в глаза и улыбаясь, нарисует тебе вторую улыбку от уха до уха. Особых аргументов в сторону этих соображений не было. Чайка ни за что бы не определил откуда родом эти странные мысли и ощущения. Но они, даже не найдя подтверждения, никуда не девались. И скорее внушали определенного сорта интерес и восхищение, нежели страх.
А потом он снова повернулся к Кадавру.
- Дело ли в достоинстве, Кадавр? - усмехнулся Чайка и закурил. - Дело ли в выборе самого цветка и в его мнении на этот счет? Цветок произрастает из земли. Он обдуваем ветрами, он поливаем дождем и опаляем огнем солнца. И во всем этом - миллионы тайн, террабайты информации. В самой природе цветка слышать то, что можно услышать и знать то, что можно узнать. Неизбежность, заложенная в самой сущности растения.

- Давай, - Чайка кивнул. Разумеется, он прекрасно понимал, что эту краткую сводку нужно будет еще расшифровывать. Пару ночей, не меньше. Кадавр бы здорово облегчил его жизнь, если бы был способен говорить по-человечески, просто и понятно. На секунду парень представил, что стало бы с миром, если бы такой человек, как Кадавр, повадился бы на управленческую должность. Любое распоряжение начальника было бы тем еще квестом: первая его часть состояла бы в том, чтобы понять, чего, собственно хочет от тебя господин директор; вторая - в том, чтобы выполнить его распоряжение. Дальше, вероятнее всего, несчастные сотрудники тряслись бы в ужасе молились бы всем богам в надежде на то, что они-таки угадали.
Хотя чего уж там! Главной загадкой учреждения была бы сама цель его создания и сфера, в которой оно функционирует.
Еще Чайка думал о том, что, вероятнее всего тайна красного бельишка наверняка бы раскрылась в первую же ночь сказок. Это только несведущие полагали, что такие ночи посвящаются красивым вымышленным историям, оттачиванию ораторского искусства и являются поводом собраться большой компанией для распития изысканных алкогольных напитков. Знающие же люди понимали, что это обмен информацией, экскурсы в историю Дома, пророчества и слухи.
Тот, кому должно было слышать - слышал. Остальные - пропускали мимо ушей.
Чайка был уверен, что все новости обязательно огласятся на первых же сборах. Но... не будет ли поздно? Не станут ли говорить тогда об уже свершившихся фактах? Нет, знать о чем-то заранее и встречать событие во всеоружии было куда выгоднее и куда более привлекало не в меру прагматичного Чайку.